читать дальшеУ сэра Гэла генетические косяки. Мутация. Из-за этого происходит, например, несостоятельность соединительной ткани. А это гиперподвижность суставов (сэр Гэл считает, что это плюс, хотя и сомнительный), невозможность поднимать тяжести и совершать резкие движения. Позвоночник вот потихоньку репается. Проблемы со зрением. И прочая гадость. Пакость в том, что это не лечится. Максимум можно поддерживать себя в приемлемой форме постоянной лёгкой физкультурой и витаминами. Иначе опаньки. Порок сердца ерундовый, с ним можно жить долго. Но вот участившиеся в последнее время случаи, когда давление зашкаливает, весьма огорчают, и сэр Гэл боится, что лет к тридцати дождётся инсульта. И вообще, чуть что, тратится ресурс организма из вперёд. Этакое локальное ускорение времени. Несмотря на физуху и всё прочее, тельце сэра Гэла работает всё хуже. Во многом, и говорить об этом не хочется.
Когда-то сэр Гэл желал, чтобы у него были дети. Четверо. Пока ни одного. Ещё сэр Гэл думал и продолжает думать, что детей надо заводить рано хотя бы потому, что опоздаешь - и будет у вас слишком большая разница в восприятии мира; физически это твои дети, но лишь физически. Нафиг. Да и вообще, когда дети малые, а ты сам уже старая развалине, это выглядит глупо. Тем временем тушка успешно деградирует, и сэр Гэл не поручится за свою потенцию через пять лет.
Когда-то сэр Гэл хотел жениться. Та, кого он любил, была против женитьбы. Сейчас сэр Гэл считает, что жить с кем-то он сможет лишь в одном случае: если эти кто-то будут слугами, которые избавят его от всякой бытовой мутоты типа вытирания пыли, чистки обуви или готовки дежурного обеда, и от своего мнения заодно.
Когда сегодня шёл домой под дождём, появилась мысль. Что если в душном и жарком климате Дальнего Востока, в отличие от Красноярской резкой континентальности с примесью Енисея, сэру Гэлу будет постоянно хреново, зато без резких скачков давления? Интересно, но проверять не рискну.
И напоследок из мифологии. Сэр Гэл встречался с пятью девушками.
"Сиреневое пламя"
Intro: Em G H7 Em
G H7
Em G D Em
А когда я стану пищей для ночных мотыльков,
Em G D Em
в волосах моих попрячутся цветные огни,
Em G D Em
я оставлю свою плоть на перекрестке веков
Em G D Em
и свободною душой пошляюсь вдоволь по ним.
На холмах зеленый вереск не укроет меня,
в синий омут головой я и сама не уйду,
не возьмет меня земля, не удостоюсь огня.
Впрочем, это безразлично - как я не пропаду.
И не свита та петля, чтобы меня удержать,
и серебряная ложка в пулю не отлита,
от крови моей ржавеет сталь любого ножа,
ни одна меня во гробе не удержит плита.
И когда истает плоть моя теплом в декабре -
в чье спеленутое тело дух мой в марте войдет?
Ты по смеху отыщи меня в соседнем дворе,
и к тебе с моей усмешкой кто-нибудь подойдет.
И не бойся, и не плачь, я ненадолго умру.
Ибо дух мой много старше, чем сознанье и плоть.
Я - сиреневое пламя, я - струна на ветру.
Я - Господень скоморох, и меня любит Господь.
И когда я стану пищей для ночных мотыльков,
и когда я стану пристанью болотных огней,
назови меня, приду на твой немолкнущий зов,
не отринь меня, поелику ты тех же кровей.
(c) Башня Rowan
/// Подбор аккордов: Dmitry Jemerov (2:5030/654)